Производство и воспроизводство рабочей силы

В России термин «патернализм» часто используется для объяснения значимой роли бизнеса в социальной защите населения. Несмотря на то что этот термин использовался для характеристики социальной политики российских предприятий начиная с конца советской эпохи и вплоть до 2000-х годов, рассмотренный в другом свете, он может иметь эвристическую полезность.
В последние двадцать лет в свет вышло множество работ историков, в частности французских, касающихся понятия «патернализм» и определяющих этот тип социальных трудовых отношений, с указанием на время (конец XIX — начало XX в.) и место (европейские страны в период масштабной индустриализации) их существования.
Однако правомерность использования понятия «патернализм» при сравнении Европы конца XIX в. и России конца XX в. связана с двумя проблемами. Во-первых, создается представление (осознанное или неосознанное) об отсталости России. Если рассматривать патернализм как «управленческую систему, относящуюся к этапу развития индустриальных обществ»и считать, что патернализм, несмотря на некоторые сохранившиеся пережитки, больше не свойственен предприятиям ведущих западноевропейских стран, в то время как он свойственен крупным российским предприятиям, можно прийти к заключению, что Россия находится на предшествующем этапе развития. Существование и широкое распространение патерналистских методов организации трудовых отношений могли бы считаться одним из индикаторов отсталости экономики России в сравнении с экономиками развитых стран Запада. Соответственно, такой подход может привести к детерминистским или, по крайней мере, однобоким рассуждениям: патернализм обречен на угасание и российским предприятиям необходимо избавиться от способов функционирования, присущих прошлому. Данная логика, основанная на здравом смысле, порождает вопросы одновременно теоретического и методологического характера. Прежде всего, они подразумевают существование однозначной трактовки патернализма и единого для всех стран экономического и индустриального пути развития, предполагающего прохождение ими одинаковых этапов развития способов управления рабочей силой и достижения социального согласия.
Вторая проблема касается коннотаций, связанных с термином «патернализм». Применительно к европейским странам начала прошлого столетия или по отношению к современной России этот термин в повседневной речи имеет негативный, пренебрежительный оттенок. В обоих случаях руководители компаний — основных проводников патернализма — предпочитают этому понятию другие, например, «социальная служба», «поддержка развития социальной сферы», «социальная защита». Противники этого понятия используют его как синоним отчуждения и зависимости, объект для сарказма. Следовательно, возникает вопрос легитимности использования термина, не признаваемого социальными акторами. Тем не менее нам представляется, что указанные обстоятельства не препятствуют использованию этого термина. Действительно, термин «патернализм» используется в русском языке с сохранением его иноязычного звучания, что позволяет предположить существование достаточного количества общих черт между патернализмами разных эпох и пространств. Однако то обстоятельство, что руководители предприятий отказываются квалифицировать ситуацию с помощью этого понятия, а также то, что оно используется в негативном значении, не означает, что это понятие бесполезно, напротив, это дает нам возможность проанализировать ситуацию более тщательно.